Кристина Ояма
- Как жила ваша семья после кончины Сосая?
"Мы осиротели", - именно так я могу описать свои ощущения. Нам всем было сложно, особенно моей матери. Годом раньше в автокатастрофе погиб мой племянник. Он был первым внуком моих родителей, к тому же он был мальчиком, можете себе вообразить, какими счастливыми были моя мать и Сосай. В довершение ко всему, такой внезапный уход из жизни нашего отца и близкого друга был страшным ударом для нас всех. Моя мать действительно была очень сильной, ведь на ее долю выпало пережить потерю внука, потом мужа, а потом разделение Киокушина.
- Как вы отнеслись к так называемому «Экстренному завещанию»?
(обратите внимание, далее оно может называться просто «завещание»).
Для начала, когда мы узнали о том, что Сосай оставил «завещание», нам никто не сказал, что это было «Экстренное завещание».
Когда я вернулась из Нью-Йорка (где я училась в колледже), похороны уже закончились и прах Сосая покоился в урне. Я опоздала на 1 день. Моя сестра тоже приехала на несколько недель позже, так как она была занята с ребенком.
Это было ужасно, потому что мои мать с сестрой не смогли организовать похороны, - они были «расписаны» и спланированы людьми Мацуи, главным образом Ямадой, который тогда был бранч-чифом Джиото – восточного Токио, с его же помощью Горай, бывший ученик Шигеру Оямы, изгнанный своим же учителем, пришел в Киокушин. Я не знаю, что могло заставить Сосая хотя бы допустить мысль о том, чтобы сделать Горая бранч-чифом Нью-Йорка. Единственным объяснением, очевидно, является тот факт, что в Манхэттене не было ни одного додзё Киокушинкай каратэ – если это вообще может быть тому основанием! Впоследствии Сосай не показывал никакого участия относительно своего решения и просил американских бранч-чифов тщательно «присматривать» за Гораем. Не стоит даже упоминать о том, что нам так и не довелось услышать ничего достойного о нем.
В тот день, когда Сосай умер, в 6 часов утра моей матери позвонил его учи-дэши, он же был водителем Сосая. Он сказал, что Сосаю стало трудно дышать. За несколько часов до этого моя мать была в больнице, Сосай съел суп, который она принесла, и прилег отдохнуть, поэтому она была так шокирована этой новостью.
Когда мать приехала в больницу, Сосай был уже при смерти. Впоследствии она вспоминала, что Рояма и Ямада в числе пяти «свидетелей» прибыли туда до нее, это было так странно. С ней они даже не заговорили, а потом стало известно, что Рояма уже занимался распределением мест на похоронах! Люди «толпились», не давая матери никакой возможности побыть наедине с мужем; Старшая Сестра даже была вынуждена выпроводить всех наружу. Доктору Шинохаре (доктор Шинохара из Международного Госпиталя Святого Луки в Токио) пришлось даже вызвать охрану, потому что Ямада был против вскрытия. Не забывайте, к нам он не имеет никакого отношения.
За день до этого отец позвонил мне в Нью-Йорк, тогда я даже представить себе не могла ничего подобного. (Он позвонил вечером 25 числа, в Нью-Йорке было уже утро.) Он оставил сообщение на автоответчике. Когда я перезвонила в больницу, его уже не было.
Подробностей об обстоятельствах составления «завещания» нам не сообщили. Так называемые «5 свидетелей» заявили, что «Сосай оставил завещание». Все выглядело так, как будто в последние годы существовало что-то вроде некого договора, но то было обманчивое впечатление. Я поняла, что чего-то не хватает еще до того, как увидела документ, – когда нам не разрешили взглянуть на подлинник и попросили не консультироваться с юристом. В ходе одного из судебных слушаний по делу о законности «завещания» 5 свидетелей утверждали, что они заставили Сосая, больного раком, написать это «завещание» в течение 3 дней (17, 18, 19 апреля), по 5-6 часов в день и даже больше. Моя мать, которая ездила в больницу каждый день, даже не слышала ничего подобного! Думаю, теперь вы понимаете, почему мы относимся к Мацуи и даже Рояме, который выставил все это напоказ, с таким подозрением.
Одним из тех, кто занял нашу сторону в суде, чтобы опровергнуть действительность «завещания», был доктор Хинохара Шигеаки из Госпиталя Святого Луки, где Сосай проходил лечение. Они были знакомы более 40 лет. В своем судебном выступлении он заявил, что в те дни, когда, как утверждали сподвижники Мацуи, было написано «завещание», он точно спрашивал Сосая о его распоряжениях, особенно тех, что касаются федерации. Он очень долго был личным врачом моего отца, поэтому после операции честно рассказал о состоянии последнего. Для его возраста Сосай находился в превосходной физической форме, но ему нельзя было продолжать работать в таком же напряженном ритме. Он спросил Сосая (именно такими словами): «Вы подумали о наследнике? Решили, кто может занять ваше место, когда вы отойдете от дел?» Доктор Хинохара вспоминает: «Я понимаю, как долго Сосай размышлял об этом». Ответ Сосая был таким: «Нет, никто. Мне понадобится 3-5 лет, чтобы назначить такого человека.»
Если вы покажете «Экстренное завещание» любому юристу, обладающему достаточными знаниями и опытом в области наследственного права, он вам сразу же скажет, что оно было написано таким образом, чтобы наверняка семье Оямы не осталось ничего, кроме долгов. Один из первых адвокатов, кто взялся за это дело, пришел в ужас от такого «завещания». Каждое предложение, каждое слово полностью проясняет ситуацию (с точки зрения законодательства). В том так называемом «завещании» все, что касалось оставшееся на долю семьи Оямы «добра», было покрыто мраком и не имело юридической силы. Все закладные и займы, даже закладные на компании и организации, достались семье, преимущественно – матери.
Я сразу увидела, насколько нелепой была та часть, в которой от моей матери требовалось, чтобы она не вмешивалась в дела Киокушина. Интуиция мне подсказывала, это не совсем то, что мог сказать мой отец.
(Некоторые) люди говорят, что Сосай «никогда бы не оставил федерацию» семье. Но вопрос в том, что если она была оставлена кому-либо живущему, зачем им что-то изобретать, подделывать завещание основателя и изменять суть того, чему он посвятил жизнь? Стал бы кто-нибудь замалчивать это? Даже если то, что Сосай написал в книге, можно принимать за «доказательство» его пожеланий, это не дает права кому бы то ни было, будь то даже группа бранч-чифов, подделывать документы и делать все, что им заблагорассудится.
Люди Мацуи подали в Апелляционный Суд и добрались до Верховного, тогда как Суд по Семейным Делам отказал в рассмотрении дела и объявил недействительным «завещание», которое и дало Мацуи основание «провозгласить» себя Канчо.
Вердикт Апелляционного Суда гласил: «… «Экстренное завещание» не было оформлено в соответствии с необходимыми законодательными нормами, а использование больного (раком) в течение многих часов в отсутствие его лечащего врача, супруги и/или нотариуса во время составления документа снижает моральные качества свидетелей, воспользовавшихся такими обстоятельствами. Что касается содержания документа, который составлен с нарушениями законодательства и не может быть признан «завещанием» Масутацу Оямы, все 5 свидетелей являются заинтересованными сторонами.
Личный комментарий: (в Японии едва ли известны случаи внесения в вердикт личных комментариев - прим. автора) законным основанием «Экстренного завещания» является смерть субъекта в течение 2 недель с момента его составления. Если бы обстоятельства сложились так, что жизнь субъекта (Сосая) была хотя бы на 1 день короче, она могла бы рассматриваться как насильственная. С моральной, этической и правовой точки зрения невозможно сказать, что это были пожелания Оямы».
- Как и почему Мацуи остался Канчо после вынесения вердикта?
Потому что вердикт относился к «завещанию», а не к «функционированию организации». Мацуи смог быстро перетянуть Года и Рояму на свою сторону. Обычно люди идут теми путями, которые им известны. В довершение ко всему, в то время мы не понимали политики Киокушина.
- Говорят, что Сосай не хотел, чтобы семья была вовлечена в дела федерации. Что вы об этом думаете?
Семья - это такая же часть Киокушина, как и бранч-доджо. Мой зять организовал весовой Чемпионат по Киокушину, который ежегодно проводится в Осаке. Сосай сделал его “Кансай-Хонбу чо” (штаб-квартира западной Японии). Также Сосай говорил с Макото Накамурой, так как его территория входила в эту область.
Сейчас нет ничего сложного в том, чтобы организовать турнир, но по тем временам это требовало огромных финансовых затрат. Каждый год наша семья занималась поисками спонсоров. Сейчас продукция с киокушиновской символикой - это нормальное явление, а тогда моя мать сама делала доги, пока Isami не ввела систему выплаты авторского гонорара. Именно ее компания (членом совета директоров которой являлся и мой отец) производила киокушиновские товары для всех чемпионатов Японии и мира. Мои родители вместе с учи-дэши по ночам выходили размещать плакаты по городу. Также компании моей матери принадлежал ежемесячный журнал "Power Karate", и Сосай руководил изданием и набирал людей для обеспечения творческого процесса. Мать разрабатывала дизайн сертификатов и членских карточек, вместе с нашими родственниками нумеровала билеты на турниры собственными руками; дизайном плакатов также занимались Сосай и наша мать, которая к тому же была художницей. Грейс переводила моему отцу с 11-летнего возраста, а мать была дизайнером всех товаров для Чемпионата Мира. Мы были вовлечены в Киокушин – все это делалось не только учениками/бранч-чифами. Очень эгоистично и расчетливо с их стороны сознательно говорить такое. Некоторые бранч-чифы недооценивают это, но большинство жило так далеко от нас и от Хонбу! Как они могли знать хоть что-нибудь о нас? Не так просто было совершить перелет из Сингапура на Гавайи, это и сейчас нелегко, даже до Бразилии далеко. Они видели Сосая раз в несколько лет, или раз в год в лучшем случае?
Казалось, «ученики» приходили, чтобы забрать у семьи все, особенно вначале, когда «завещание» использовалось против нас. Я была разочарована поведением некоторых «высокопоставленных чинов», которые также были вовлечены в процесс по «завещанию».
Мы все играли по одним правилам, только разные роли. Мы имеем столько же прав, сколько и бранч-чифы, касаться дел федерации. Люди видят успехи Киокушина, но редко помнят или знают, как Сосай добился этого, какую роль в этом сыграла моя мать и вся наша семья. Он намного дольше был аутсайдером, чем счастливчиком.
Для нас то, как Мацуи (его люди) неустанно повторял «Я был назначен завещанием», демонстрировало его низкие моральные качества и беспринципность, потому что «завещание» должны были признать действительным, чего, кстати, так и не произошло. Если бы Мацуи (или кто-либо другой, поддержавший это) понимал, что сфабрикованное «завещание» нелепо, и отделил назначение «Канчо» от наследования, негативных последствий было бы на 80% меньше, и я считаю так до сих пор. Будучи «наследником Сосая», он просто не взял на себя полную ответственность.
Еще до того, как суд отказал в рассмотрении завещания, Мацуи публично заявил (мы уже были в ужасе от его позиции): «Если завещание не будет признано, я покину Хонбу». Потом, когда отказ был подтвержден Верховным Судом, Мацуи нашел другой предлог, якобы он «слышал, что его объявили наследником» после, и в итоге остался…! В конце концов у нас не было другого выхода, кроме как изгнать его постановлением суда.
Его позиции немного изменились после того, как Суд по Семейным Делам отклонил «завещание», но моральная рана осталась навсегда. Нам всем казалось, что «наследником» должен стать кто-то подобный члену нашей семьи. Думаю, мы все должны были испытывать похожие чувства, но Мацуи, казалось, испытывал к нам какую-то неприязнь.
Моя мать поддерживала моего отца на протяжении всей его жизни, еще до того, как родился Мацуи. Так что мне кажется вполне разумным оказывать ей наибольшее уважение. К тому же она была простым человеком: всегда с легкостью уступала и была очень вежливой. Даже если люди хотят сделать тебя Канчо, это дает тебе права так с ними обращаться, тем более с женой Сосая. Это разоблачило человеческие недостатки Мацуи, которые он прятал за своим талантом. Очень печально было наблюдать за тем, что делал Мацуи и его адвокаты.
Сейчас мистер Рояма тычет в то «завещание», чтобы оправдать их действия, направленные на восстановление фонда “Кёкусин сёгакукай”, который бездействовал в течение 30 лет и даже дольше. Сосай не проводил ежегодных собраний и никогда не получал результатов годичного анализа хозяйственной деятельности. Иногда сообщалось о смене члена правления, но больше никаких докладов не было. Мы никак не могли понять, к чему все это, и ответ стал ясен, когда мы познакомились с Умедой. Он понятия не имеет, что происходит, но обладает «социальным статусом». Даже после того, как он на законных основаниях лишился каких бы то ни было полномочий в Киокушине, Умеда отказывается уходить в отставку…! Нет необходимости говорить, что Рояма использует это как рекламный плакат, но законными путями уже ничего не восстановить. Неизменный адрес этого фонда – НАШ адрес, адрес Хонбу. Они не могут изменить его, потому что он неактивен.
Идея с фондом, признанным правительством, действительно великолепна, но в данной ситуации у меня возникли проблемы с другими людьми, которые в него вовлечены. Наследство должно быть и является частным делом. Поэтому я чувствую возмущение, когда третья сторона безответственно «использует» его в своих целях, как в случае с Роямой/Умедой и Мацуи.
Года, Мацуи и Санпей были в Непале, когда Сосай умер. Позже мне рассказали, что Мацуи постоянно говорил по телефону (предположительно) с Ямадой. Только тогда, КОГДА Сосай умер, Мацуи рассказал им о его смерти. Но он ничего не говорил о критическом состоянии, в котором находился Сосай. Года был в ярости, потому что они хотели вернуться в Японию как можно быстрее; если б они знали о состоянии Сосая, они бы еще успели увидеть своего учителя.
По возвращении Года и Санпей сказали нам, что Мацуи «изменил» свою позицию как только узнал, что Сосай умер. Он не был шокирован и не паниковал, а был крайне сдержанным. Когда они вышли из самолета в Нарите, в одном из встречавших они узнали Акиру Куросаву, отошедшего от дел главу Ямагучи Гуми (клан якудзы в Японии). Все выглядело так, как будто кто-то, не дожидаясь меня и «объявления» Мацуи следующим Канчо, уже хорошо позаботился обо всех приготовлениях к похоронам. Это некий «фон» того, что происходило вокруг оглашения «завещания».
«Организационная структура» была полностью проигнорирована его действиями, которыми он «копировал» Сосая. И все ему разрешали. Когда Комитет бранч-чифов (Нишида и Сампей) не смог заменить Мацуи на посту Канчо, никто не воспользовался данными привилегиями, и было решено оставить все как есть либо подчиниться системе Мацуи.
Товарный знак был зарегистрирован на имя Мацуи. Формально все бранч-чифы, члены Комитета и др. отказались от данных Сосаем привилегий, которому принадлежало право единоличного принятия финальных решений. Но, несмотря на это, существовала определенная структура их принятия, которую они могли использовать.
Например, люди, не являвшиеся бранч-чифами, начали ими становиться в разных группах с одним и тем же названием, предположительно преподавая то, чему учил Сосай.
- Каким было финансовое положение семьи после смерти Сосая?
Все счета были заморожены в течение недели. Мы не могли переводить деньги со счетов, открытых на имя моего отца, а счета, открытые на имя компании или организации были переведены на Мацуи, так как предполагалось, что он унаследует Киокушин. Моя мать не могла распоряжаться своим счетом, так как у отца был ипотечный кредит на наш дом в том же банке, где он брал ссуду.
- Как им удалось это провернуть??
Некоторые счета были открыты на имя Сосая, но большинство - на имя Киокушинкайкан, и этими счетами, очевидно, должен был распоряжаться следующий приемник. Другие счета были на имя компании, которой Мацуи хотел завладеть. Бухгалтер Мацуи сообщил банкам, что Мацуи законный наследник. Так как этот человек был хорошо известен, у банков не было причины сомневаться в его словах.
При жизни Сосая не было четкого разделения финансов: деньги находились на различных счетах компании, или счетах, открытых на имя Киокушин, но было не ясно, какие деньги являлись средствами организации, а какие – частным капиталом.
В результате, к моменту, когда Мацуи официально объявил себя следующим Канчо, он просто завладел всем, на основании того, что являлся предполагаемым наследником по завещанию. Проще говоря, мы должны были просить его разрешения, чтобы получить доступ к своим деньгам. Так нам сказали.
Важно понимать, что, как я уже сказала, такие действия Мацуи предпринял еще до того, как «Экстренное завещание» вступило в силу (а оно так и не вступило). Это дело было крайне необычным, потому что «завещание» еще не было признано, а суд уже отклонил его.
- Что вы думаете о неверных сведениях, распространившихся вокруг Киокушина и вашей семьи после смерти Сосая?
Сдается мне, никто не несет никакой ответственности за всю информацию, которая изрыгалась наружу. Люди много говорят, но очень немногие хотят брать на себя ответственность за все сказанное. Так много спекулянтов или ведомых по неверному пути учеников, которые порождают страх и паранойю. Так много слухов возникает из вещей, раздуваемых безо всякой меры. Думаю, мне следует напрямую взяться за недоразумения, поселившиеся в головах у людей. Именно поэтому я хочу использовать вебсайт в качестве «канала» оповещения о том, что произошло на самом деле, канала передачи истины.
- Как вы думаете, почему многие не смогли уделить достаточное внимание семье?
Не знаю, насколько они «не смогли» уделить внимание обстоятельствам, но могу сказать, что те, кто принимал организационные и правовые решения, действительно не справились с этим. Я даже могу вспомнить, какими радостными и взволнованными были некоторые бранч-чифы на 49-ый день траура (по традиционному Буддизму) после смерти Сосая. В тот день, когда я прилетела из Нью-Йорка, Года сказал, что я «отправляюсь домой на корабле». Я была в ужасе, не понимая, как ученик мог произнести такие слова, тем более он знал, что у меня не было билета.
Немного непредусмотрительно, но я никогда не покупала билеты сама. Обычно всем заправляла авиакомпания, потому что JAL (Japanese Airlines) была одним из основных спонсоров чемпионатов мира. Никто из Хонбу не сказал им приготовить билет для меня, хотя именно это было первым, о чем попросила моя мать. Я рыдала в манхэттенском отделении JAL. Наш самолет прилетел через день после того, как отец был кремирован. В тот день я сидела в офисе около входа в Хонбу и услышала смех, раздающийся оттуда. Это были Мацуи и Ямада. Мацуи подошел ко мне, но он даже не пытался изобразить горе или сочувствие. Думаю, они могли бы быть посдержаннее и проявить больше уважения. Все это очень, очень огорчило меня.
Годы спустя один из старых бранч-чифов Сосая, вспоминая то время, сказал: «Мы все были так захвачены наступлением новой эры Мацуи, что никто даже не думал о происходящем, пока он не стал холодным, грубым, манипулирующим, в общем, заурядным бизнесменом, у которого не было к этому никаких способностей, а обезьяна по имени Горай вертелась поблизости.» (смеется). То есть можно догадаться, что с точки зрения ученика/бранч-чифа, это могло быть не только горем, но и шагом вперед.
Что касается семьи и Киокушина, я думаю, одним из ложных слухов о нас, и я могу говорить только за себя, было то, что мы бы стали «диктовать» каратэ. Это ужасно для многих, кто тренируется достаточно долго, чтобы взрастить свое эго, кому кажется, что у них отбирают что-то, принадлежащее исключительно им. Такие чувства вполне понятны, однако также следует вспомнить, что они представляют каратэ Сосая и обучают этому других. Более беспристрастный взгляд назад сокрушителен, и это то, чего большинство бранч-чифов не сделало тогда. Доставшиеся по законному наследству права – это не то, чем занимаются в доджо. Как раз здесь возникает замешательство, особенно в среде бранч-чифов. Не помогло даже то, что мой зять был достаточно крутым (смеется). Думаю, люди затаили на него эту невысказанную обиду, потом я вспоминала это. На такие вещи можно взглянуть по-другому после, но сложно трезво оценивать ситуацию, когда эмоции бушуют так яростно.
Во-вторых, думаю, люди были напуганы, а наличие спорных вопросов подогревало этот страх еще больше. Многие даже не были с нами знакомы лично, однако это и не помогало. Мы были известны как «семья Сосая», но на самом деле никто не знал нас, даже учи-дэши жили в общежитии всего 3 года. Когда люди встречают меня в действительности, они удивляются, как сильно я отличаюсь от того, что они представляли или что им обо мне рассказывали. (смеется)
В-третьих, мне кажется, Мацуи (и другие) многое неверно толковал, например то, что семья пользовалась финансовой поддержкой, а это было абсолютно не так. В течение нескольких месяцев после смерти отца моя мать действительно получала деньги от Умеды в качестве «заработной платы». Но как только мы отнесли «завещание» на проверку юристу, поддержка закончилась. Также прекратились все платежи за коммунальные услуги, и вскоре нам было нечем платить за жилье, так как все счета Сосая были заморожены. Вдобавок ко всему, много денег уходило на адвокатов, которых нанимал Мацуи для того, чтобы пробиться в Верховный Суд.
Мы были вынуждены выгнать Мацуи, потому что он отказывался как уходить сам, так и встречаться с нашими адвокатами, опустошая сбережения матери. Он настаивал на том, что выплачивал аренду помещения суду, «организованному» его же бухгалтером, пока слушания не были окончены. Каждый раз, когда Мацуи говорил о своих «обязанностях по завещанию», я указывала ему на то, что в соответствием с тем клочком бумаги, каждый член семьи должен был получать определенную сумму, и где же все это? (смеется) Его обязанности были какими-то уж очень выборочными.
Я была со своим отцом и Киокушином достаточно долго, чтобы усвоить, кто есть ученик и кто есть учитель. До сегодняшнего дня меня удивляет, каким образом такой человек как Мацуи, который имел так много, чтобы унаследовать дело Сосая, пал так низко. Он опозорил не только Киокушин, но и Сосая, это так стыдно. Однако, несмотря ни на что, дела у него идут отлично, и его дело зовется Киокушин.
Поэтому не стоит говорить, у меня сложилось свое мнение о том, кто действительно уважает Сосая и кто просто использует его имя для собственной выгоды.
- В течение года после смерти Сосая, ваша мать стала Канчо некого объединения во главе с шиханом Тагаки, так? Не могли бы вы рассказать нам об этом?
Для начала я хочу, чтобы вы узнали немного о Тагаки Каору. Он был одним из тех бранч-чифов, которые действительно были преданы Сосаю и чья деятельность по распространению Киокушина была наиболее успешной. Он приходил к нам домой несколько раз. Немногие бранч-чифы были «приглашены» в семью самим Сосаем, возможно, еще Года и Мияке (он до сих пор является председателем Хонбу). Также они приезжали ко мне с отцом, когда я была за границей. По виду Сосай чувствовал себя непринужденно рядом с Тагаки. Поэтому и мать сразу же сблизилась с ним, и он вошел в ее круг доверия.
Естественно, все бранч-чифы были в смятении, когда услышали о «завещании», а люди наблюдали за тем, как Мацуи уже вел себя так, как будто он король. Тагаки (один из 53 бранч-чифов, которые были при Ояме) и несколько других бранч-чифов также сомневались, на самом ли деле «Экстренное завещание» было именно тем, что хотел сказать Сосай. Как я уже сказала, Тагаки и Сосай были довольно близки: они вместе приезжали в Нью-Йорк за 2 года до смерти последнего, но что-то произошло, и Тагаки был «смещен с должности», и вместо него доверенным лицом Сосая стал Ёнезу из доджо Ямады, он же был одним из тех «свидетелей» отвергнутого «завещания».
Мацуи вышвырнул Тагаки и некоторых других за то, что они рассказывали семье о своих подозрениях по поводу «завещания». 5 бранч-чифов во всеуслышание удивлялись, почему они никогда не слышали о Мацуи от Сосая, а также о том, что на несколько лет Мацуи бросил Киокушин и работал водителем/телохранителем у Кёеичу (корейско-японский преступник из Осаки, который сейчас осужден и находится в тюрьме). Многие строили предположения о намерениях Мацуи и о том, что заставило его вернуться.
Адвокат матери стал также их (Тагаки и четверых остальных) адвокатом, ведь то, будет «завещание» признано действительным или нет, было ключевым вопросом.
Тогда (15 лет назад) Мацуи уже подал документы на регистрацию торговой марки Киокушина на его имя. Это было 13 мая, то есть спустя несколько недель после смерти Сосая, что привело нас в ярость. Также ужасным было то, что он или еще кто-то, кого он нанял, уже подготовил документы до того, как Сосай умер, причем не посоветовавшись с нами и даже не сказав нам ни слова. Ни один патентный адвокат не в состоянии оформить и подать все необходимые для этого документы за несколько дней. Это было его падением. Он обладал определенными техническими навыками, но чтобы возглавлять Киокушин, ему не хватало личных моральных ориентиров.
Когда Тагаки (и четверо других) высказались против своего исключения из Киокушина, предпринятого Мацуи, в суде заявили, что Киокушин не является организацией, подвластной судебному вмешательству. Это означало, что вовлеченные стороны должны были улаживать спор самостоятельно. Тут Тагаки и его люди решили, что главой должна стать какая-нибудь символическая фигура, поэтому они попросили мою мать стать Канчо. Она согласилось, исходя из того, что они действовали в интересах каратэ и организации Сосая. Тагаки заявил, что они будут бороться на нашей стороне и вернут людей к Сосаю.
- Что стало с группой Тагаки, когда Нишида-Санпей отделились от Мацуи?
Они погрязли в «бумагах». (смеется). Это было вопросом времени, но борьба за территорию началась, как только они попытались что-либо придумать.
Еще до того, как группа Нишиды-Санпея (тогда они были известны как Комитет Бранч-чифов) покинула Мацуи, многие бранч-чифы не собирались терпеть того, что он позволял делать Гораю, например, изменений в ката (по предложению Горая) и введения системы ежегодной регистрации. Тогда они начали приходить к нашему адвокату, как это ни удивительно, во главе с Хирошиге (заместитель Роямы)! Тот сказал, что мы должны поддержать IKO Kyokushinkaikan, расставляя подобающие структуры по местам. Они попросили мою мать стать Канчо, и она стала, но мы хотели, чтобы люди Нишиды-Санпея работали с людьми Тагаки для построения функционально-организационной структуры на законных основаниях.
- Как вы думаете, чего она (миссис Ояма) тогда ожидала от бранч-чифов?
Она хотела удостовериться в том, что это «Экстренное завещание» не приведет к распаду Киокушина. Во-вторых, она хотела убедиться в том, что мы не лишимся всего нашего имущества. Да, ведь на самом деле Мацуи попросил нас покинуть Хонбу (как наше местожительство). Он спросил, почему мы еще там, когда у нас был другой дом (который был заложен. Впоследствии банк изъял и продал его с молотка). Я сказала ему, что жила там, находясь в лоне матери, еще до того, как он начал тренироваться! Он вел себя очень грубо и опрометчиво. Не только Мацуи, но и Года был груб! (смеется). Примерно себя вели только Рояма и Хирошиге (смеется). В любом случае, вплоть до своей госпитализации и последующей смерти Сосай жил именно в Хонбу. Я не могла поверить в то, что они говорили такое людям, только что потерявшим мужа и отца.
По существу, оказавшись в такой ситуации, как описано выше, мы ожидали, что назначенные бранч-чифы в первую очередь продолжат то, что уже начали. Но вместо этого Тезука сказал Коджиме (который также имел доджо в префектуре Чиба) закрыть доджо и работать на него, потому что он начал вести дела с моей матерью раньше. Таким образом, некоторые бранч-чифы из группы Тагаки пытались использовать служебное положение в личных целях. То же самое произошло и в Фукушиме с Анзаем и Санпеем, который последовал за ним (Анзаем) и должен был закрыть свои доджо. Мать заявила, что она не считает это честным, так как те места были назначены Сосаем. Они не хотели слушать, и начались бои. Это должно было систематизировать организацию, а не стать игровой площадкой для сражения за игрушки. (вздыхает)
Впоследствии, когда группы Тагаки и Нишиды-Санпея начали работать на стороне семьи, мы отправились на чемпионат мира, который должен был проводиться совместно. Прибыв на место, мы были удивлены отсутствием Тагаки и его людей. Я спросила Тезуку (который был в группе с Тагаки), что происходит, на что он ответил, что они не хотят работать с Санпеем. К сожалению, тогда мы плохо разбирались в политическом аспекте ситуации, чтобы предпринять соответствующие меры для обретения потерянного контроля.
Я хочу сказать прямо: неправда, что моя мать «прыгала от одной группы к другой», как некоторые пытаются это выставить. Не думаю, что она видела какие-либо разделения среди учеников: для нее все они были учениками Сосая. Только… у некоторых были ужасные манеры и очень плохой вкус по сравнению с остальными.
- Что же случилось с теми бранч-чифами, которые остались с Тагаки?
Сначала они действовали как «группа Тагаки», но потом пути Тагаки и Тезуки разошлись.
- То есть, ваша мать была лидером группы Нишиды-Санпея всего лишь несколько лет? Что это были за отношения?
Не думаю, что слово "лидер" тут подходит. Она была там не для того, чтобы руководить; эта ответственность лежала на плечах Нишиды и Санпея. Эти люди заявляли о своем несогласии с действиями Мацуи: это не было Киокушином Сосая. Поэтому не думайте, что они делали то же самое, что и он, они действовали более посредственно.
Вместо того чтобы сражаться за Хонбу, они оставили это дело матери. Ведь это она судилась с Мацуи за здание, еженедельный журнал «Power Karate» и торговые марки. ОНА же несла все расходы по судебным разбирательствам. Я тоже занималась бумагами, но все действия в суде проводились от имени матери. Однако тогда мой уровень японского языка оставлял желать лучшего, и я была просто поражена тем, что никто из них даже не предложил помочь! Тем временем они приобрели новый офис в Иидабаши, продолжали набирать учеников и устраивать семинары по всему миру, но ничто из этого не могло помочь моей матери в суде.
Видеть, какими расчетливыми они стали, было для меня одним из самых больших разочарований в жизни. До сих пор они пытаются сделать так, чтобы Мацуи выглядел плохим, а они все – рыцарями в сверкающих доспехах. Все это неправда. По крайней мере, намерения Мацуи были ясны и очевидны, что делает его в какой-то мере честным, далеким от правды, но честным. Что же касается Нишиды/Санпея, то они создают видимость, будто «миссис Ояма» в один прекрасный день резко изменилась и попросила их уйти. Но все было совсем не так. То, что Нишида, Санпей и Мидори не поддерживали мою мать, показывало, какими эгоистами они были. Это они попросили ее быть Канчо. Моя мать тратила свои деньги, пытаясь защитить учеников, которые жаловались на то, что Мацуи плохо с ними обращался. Казалось, они не ценили всего этого.
Оохама из префектуры Хирошима (теперь он с Мидори) собирал пожертвования на ведение судебных разбирательств и в итоге открыл свой ресторан окономияки (японские неподслащенные блинчики)! Сначала он был главным секретарем в офисе Нишиды-Санпея и открыл счет на имя моей матери. Он собирал какие-то средства предположительно для того, чтобы поддерживать нас, но моя мать так ничего и не получила. Когда в дело вмешалось следствие, оказалось, что он ежемесячно переводил те средства на два счета: свой и тот, который он открыл на имя матери как Канчо. Когда обо всем этом стало известно, мы попросили Табату, Шичинохе, Мива и Сакамото (сейчас члены Kyokushin Union) завести уголовное дело. Они так и не завели или не смогли сделать этого. Впрочем, как мне сейчас кажется, они просто не хотели быть «гласом обреченных». Как это трусливо.
- Что послужило поводом для разрыва отношений?
Думаю, вряд ли Нишида собирался когда-либо возвращаться. Конечно, такие умонастроения сказались и на остальных.
Когда Мацуи был официально исключен из Хонбу, мы попросили группу Нишиды и Санпея провести собрание. Моя мать чувствовала себя не очень хорошо. Мы так старались создать достойную организацию с Нишидой и Санпеем, но они оба попросту отказались. Как только они узнали о недействительности «Экстренного завещания», они, казалось, решили, что могут делать всё, что хотят, совершенно забыв о том, зачем они сместили Мацуи с поста Канчо. Они действовали очень безответственно. В них было слишком много лицемерия, чтобы думать о правилах. На протяжении двух лет мы с адвокатами пытались убедить Санпея, что им нужно создать инфраструктуру. Все должно быть законно, но они не желали этого, потому что хотели делать все по-своему. Все, что они делали, отражалось на нас, потому что они все же были Киокушином. Они использовали имя, имя моего отца, и даже охраняемые авторским правом материалы без разрешения.
Также начал намечаться раскол и внутри самой их группы на тех, кто впоследствии вступил в Kyokushin Union и тех, кто последовал за Мидори. Первые не хотели, чтобы мать отходила от дел, но они не могли справиться с тем, что творили Нишида и Санпей. Поэтому я поделилась с ними мыслью о том, что вряд ли она должна продолжать сражаться на их стороне. Я не думала, что ей придется обратиться в суд, провести кучу времени у адвоката и потратить огромные деньги, чтобы услышать, что она лжет. Они намекали, что она была из такого рода людей, которые идут туда, где больше денег. Я не могла это так просто простить, и никогда не забуду. Хотя я и сумела сделать так, чтобы это никак не влияло на мою жизнь, я очень остерегаюсь кое-кого из тех людей. Они спрятались за спиной у моей матери и сделали так, чтобы она боролась за то, за что должны были драться они.
- Как вы думаете, что должна была сделать группа Нишиды-Санпея по-другому?
Как группа, они должны были обращаться с ней как с цветком лотоса (смеется). Они должны были принимать большее участие в судебных разбирательствах, работать со мной и адвокатами.
Но более важно то, что они должны были совершенствоваться духовно. Никого из них я бы никогда не хотела называть учителем. Думаю, они тренировались физически, и, очевидно, много. Но ничто не было перенесено в реальность, в их повседневную жизнь. Так просто проповедовать что-то в доджо, но жить этим – совсем другое. Они оба были очень быстрыми и очень сильно захотели сбежать, как только «на кухне стало слишком жарко», так сказать (вздыхает).
- Что вы думаете о Мидори?
К сожалению, он сделал очень неудачный выбор, и мы были вынуждены обратиться в суд. У него были очень плохие советчики и бездарный адвокат, по воле которого их группа и «изменила» название на «Шин Киокушин». Должна сказать, это было абсолютно бессмысленным поступком. Сначала моя мать симпатизировала ему, пока он не стал «президентом». До сих пор я нахожусь в шоке от его решения зарегистрировать могилу моего отца и нашей семьи на его имя, причем нам он даже не удосужился сказать об этом. Так же он обманывает и своих людей, и это на самом деле отвратительно, в особенности потому, что, как мне кажется, многие ему верят.
- Не могли бы вы рассказать подробнее об этом инциденте с могилой Сосая?
Это долгая история...
Мать хотела заново объединить людей, и одной из мыслей было обустройство места погребения моего отца. Сама идея покупки могилы для Сосая принадлежала Соено Канчо из Шидокана (некогда он был бранч-чифом и в Киокушине). Он попросил у матери разрешения сформировать комитет, чтобы купить участок земли для могилы на кладбище Гококуджи на имя Оямы. Предполагалось, что любой желающий сможет приходить туда и отдавать почести, поэтому моя мать согласилась.
Соено и Ямазаки Терутомо (он же был чемпионом Первого всеяпонского чемпионата по Киокушину) предложили моей матери собраться всем вместе и купить место для могилы. Мидори был в ярости, ведь мать договаривалась об этом с теми людьми, а не с ним. Когда Ирики (из той же группы) узнал, что мать говорила с Соено Канчо, Нишида (в то время президент) и Санпей почувствовали явную угрозу. Затем Ирики рассказал обо всем Мидори, они же тоже хотели участвовать в процессе, и это нормально. Тогда я не догадывалась о том, что между Нишидой и Соено Канчо уже давно были особые отношения. Мать попросила последнего (Шидокан) собрать всех вместе, так как он был одним из старших учеников Сосая и не был вовлечен в политику Киокушина, к тому же она долго была знакома с ним лично. Однако Нишида и Мидори отказались работать с Соено Канчо, впрочем, как и со всеми остальными. К тому же они ничего ей (матери) не объяснили, что только добавило сомнений в намерения Мидори. Для моей матери они все были учениками Сосая, и она очень переживала из-за того, что они все конфликтовали между собой.
Тогда Соено пришлось поговорить с Мацуи и Мидори. Они так и не смогли работать вместе, в итоге у нас получилось два мемориала. Один из них Соено возвел в горах Мицумине отчасти на средства, выделенные Мацуи.
Мать же хотела совместный с отцом мемориал, а Гококуджи расположен близко Хонбу, и там часто бывали учи-дэши. Поэтому она считала Гококуджи подходящим местом, даже несмотря на его невероятную стоимость.
- В итоге Мидори финансировал возведение мемориала?
Финансированием занималась моя мать, она же внесла «первый взнос». По-другому нельзя было закрепить за нами тот участок земли. Без нее люди бы не отозвались. Некоторые средства были получены незаконно, например, те, которые зарабатывались в частных доджо. Всегда лучше знать наверняка, откуда приходят деньги, мать была прямой и открытой в этом плане и в том, как все должны знать об этом. Конечно же, они ее не слушали, их больше беспокоило то, что Мацуи давал больше денег, чем они; они даже попросили, чтобы мы установили лимиты на взносы от него и его людей. (заводит глаза)
- Что случилось в тот день, когда прах Сосая должны были предать земле?
В тот день, когда прах моего отца должны были предать земле, Мацуи не было. Я позвонила ему по мобильному телефону, он сказал, что не может прийти, так как все это организовал Мидори. Впоследствии я узнала, что Янагиватари (бранч-чиф из группы Нишиды-Санпея) попросил, чтобы Мацуи не пускали. ЕСЛИ бы он пришел, ученики должны были посадить его в последний ряд…! Мой партнер Сузуки был одним из многих участников соревнований, то есть одним из них, к сожалению. Это было ужасно, особенно для моей матери, которая не хотела никакой политики в тот день. На фоне политических конфликтов для нее было очень важно собрать всех вместе… но Мидори пресек эту попытку в зародыше.
А самым ужасным было то, что приглашения так и не были разосланы! Единственным (я имею в виду действительно единственным) приглашенным стал мистер Мияке, который был с нами еще со времен Сосая и до сих пор является Председателем Комитета Хонбу. Мы были в шоке; мой дядя, так же, как и все остальные родственники, не был приглашен. Все присутствовавшие были гостями Мидори. Я была разбита, мы все были разбиты. Моя мать просто лишилась дара речи, мы все лишились дара речи. Это было для нее последним ударом: она больше не хотела иметь никаких дел ни с самим Мидори, ни с его группой.
Когда с вами обращаются как с товаром, все пытаются добраться до вас. Именно это произошло с моей матерью. Я поклялась себе, что больше никогда не допущу, чтобы с нашей семьей произошло что-либо подобное. И тогда мы решили, что мать должна отказаться от должности Канчо и стать свободной. Она поехала на чемпионат мира, организованный Мацуи в том же году, и пила чай с кем хотела. А почему бы нет? Было неправильным использовать ее в политических целях, когда она ничего не знала об этом. Позиция Канчо – это роль, которая была призвана помочь процветанию всего Киокушинкайкана, но не в случае с группой Мидори.
- Что случилось с правом собственности на могилу?
В один прекрасный день мы получили письмо от Мидори, в котором говорилось о том, что мы «приглашены» на 7-ую годовщину смерти моего отца. Тогда мне показалось странным, что Мидори приглашал нас посетить наш семейный мемориал. Чтобы во всем разобраться, я позвонила в Храм Гококуджи и спросила, на чье имя зарегистрирована могила. Мне ответили, что на имя Мидори, а не матери.
Вместе с адвокатами мы отправились в храм. Я звонила Мидори, но он не перезванивал, и в итоге я добралась до Токуджун Ишии, от которого так и не смогла ничего добиться, кроме отговорок. С чужой могилой так не поступают, тем более ученикам непозволительно использовать ее в политических целях.
Я рассказала обо всем в популярном еженедельном журнале, выпускающемся в Японии, и примерно через неделю после выхода статьи Мидори сам мне позвонил. Мы встретились, и он пообещал переписать мемориал на имя матери. Теперь он снова зарегистрирован на имя семьи. Спасибо главному редактору.
- Вернемся к недавним событиям: что вы думаете о превращении группы Мацуи в акционерное общество, законной целью которого является извлечение прибыли?
Нет ничего плохого в зарабатывании денег; важно то, как это происходит, какие у вас намерения и мотивация. Иметь юридическое лицо лучше, чем притворяться, что его нет, но находиться во власти денег и влияния.
Что же касается Киокушин каратэ, я думаю, тут больше подошло бы юридическое лицо по оказанию услуг. Наш товар, если я могу так выразиться, это преподавание и обучение тому, что может улучшить жизнь людей. Мы хотим, чтобы они чувствовали воодушевление и были полны жизни после тренировок и переноса учения Сосая на себя. Это наша цель, вы понимаете?
Плата за тренировки и другие взносы – это своеобразный обмен «энергией». В Японии ежемесячная плата учителю или взнос в доджо называется «Гесша» ("Gessha"), что означает «благодарность за месяц». Деньги – это необходимость, но они не являются целью Киокушина. Сосай учил не быть рабами денег, и это прекрасный совет.
Киокушин Сосая обладает очень большим влиянием. Если его правильно использовать, то можно получить ошеломительный эффект во многих областях. Я искренне верю в то, что Сосай был не только каратистом. Он также был и философом, и филантропом и вдохновителем для многих людей, которые даже не изучали каратэ. Не понимаю, почему некоторые бранч-чифы ограничиваются только финансовыми вопросами. Никто не может существовать на парУ, также для собственного удобства нам не нужно обманывать других людей
- Мацуи утверждает, что в финансовом плане он всегда поддерживал семью. Где же истина?
Правда? Мы ничего такого от него не слышали. Он отказался оплачивать даже услуги адвокатов, назначенных судом. Он все время об этом говорит, по крайней мере, на протяжении последних 15 лет. Может он думает, что постоянные «разговоры» об этом вносят ясность.
«Поддержка» – это особая сила, и я надеюсь, когда-нибудь он сделает то, о чем так много говорит. Он платил в течение нескольких месяцев 1994 года, но делал он это по расчету, исходя из коварных побуждений. После того, как банковские счета были заморожены, он начал давать матери деньги через Умеду, говоря, что на оплату всех необходимых расходов моему отцу было достаточно такой суммы. Они сказали, что добавили 1 000 000 йен, то есть в сумме получалось 1 700 000 йен в месяц. Мы не понимали, как у них получились такие цифры, но потом оказалось, что аренда нашего дома составляла 1 200 000 йен (около 12 000 долларов США) в месяц, и 500 000 йен (5 000 долларов США) оставалось на другие расходы. Этого не хватало на оплату счетов Хонбу. Жизнь отца не была застрахована, поэтому мы ничего не получили; изменить аренду мы тоже не могли. Он давал эти деньги моей тете и, пока дела рассматривались в суде, никогда не пользовался услугами адвоката для этого. Аренда не была выплачена, поэтому процентные ставки колебались.
Он сказал, что действовал «в соответствии с завещанием», но там было ясно прописано выплачивать ежемесячное пособие всем членам семьи и покрывать расходы, что он, конечно же, проигнорировал.
Тем не менее, в тот день, когда Мацуи должен был покинуть Хонбу после судебного дела о его исключении в 1999 году, его адвокаты потребовали вернуть сумму денег, которую они выплатили с момента смерти Сосая. Тогда он заявил, что выплаченные им деньги – это «рента» за Хонбу. Если в Японии арендодатель просит арендатора съехать, то в пользу последнего взимается «плата за выезд», чтобы тот мог снять другое помещение. Теперь вы понимаете, какой расчет крылся за всем этим, и как он с помощью этого заманил нас за стол переговоров с ним. В этом отношении мы были банкротами и потеряли наш дом, правда, после публичных торгов какие-то средства все же остались.
В прошлом году я узнала, что группа Мацуи показывает банковские записи тем, кто ставит под сомнение его отношение к семье. Неудивительно, почему люди думают, что мы получаем поддержку, – как они могут разгадать такую фальсификацию?
- Что происходило в то время, когда Мацуи был исключен из Хонбу?
В то время мы узнали, что Мидори перерегистрировал мемориал Сосая на свое имя. На следующий день у моей матери случился первый удар. Думаю, для нее это было верхом всех злоключений.
Что касается Мацуи, он должен был покинуть Хонбу в марте, но он сделал это раньше, в конце февраля. Парадный вход в Хонбу был заперт на висячий замок и цепь. Нам это показалось очень странным. Когда мы в марте вошли в Хонбу, мы увидели, что уже ничего не было. Сначала мы подумали, что нас обокрали, и обратились в полицию. Также мы позвонили Мацуи проверить, знал ли он о том, что случилось, а он сказал: «Да, мы переехали». Я задала ему вопрос, почему они забрали все, и он ответил, что привезет все обратно, когда вернется. Тогда я спросила, когда он собирается вернуться, – ответом было: «Как только построю свое Хонбу». Вы видите, что он взял все в качестве залога.
- Какие вещи он взял?
Во-первых, все, что было в витрине додзе первого этажа. Он забрал фотографии, гобелены, барабаны Сосая и его калиграфическое письмо, все эти вещи имеют свою историческую ценность. Он взял даже стулья. Мацуи до сих пор не вернул ничего из этого обратно, но так как мы обращались в полицию, и он даже подтвердил тот факт, что все это находится у него, то продать их публично ему не удастся.
- Разве это не является уголовным делом?
Вот поэтому мы с матерью и пошли сразу в полицию. Она была в отчаянии. Я попросила полицейских пойти со мной в Будо-магазин, так как именно в тот день Мацуи принимал много товара из Хомбу, Какута пришел и забрал наши вещи тоже, даже без нашего на то разрешения. В это время Какута дружил с моей сестрой, и скорее всего, он просто пытался собрать как можно больше, до того как все забрал Мацуи. На самом деле, он просто продавал вещи людям. Я вместе с полицейскими отправилась в Хомбу Мацуи и Будо-магазин, но там были хорошие юристы, отстоявшие точку зрения своих клиентов. (Для читателей: Пожалуйста, не ходит в Будо-магазин, я уверена, что его хозяин вор!)
- Удалось ли Вам получить вещи обратно?
Конечно, нет! Это даже не было воспринято как уголовное дело. Мы заявили об этом в полицию, сразу как только мы вышли из Хомбу.Я позвонила Мацуи из полицейского участка в Икебуруко. Он уверял, что мама попросила его позаботиться о них, до тех пор пока он не вернется в Хомбу. Я стояла рядом с моей мамой, она была шоке! Потом Мацуи изменил свою историю, сказав, что на самом деле он купил все это у моей сестры. Но это совершенно нелепо! Ведь это именно она инициировала выселение Мацуи с самого начала. Если бы в тот самый момент, когда мы пришли, адвокаты не присутсвовали, то полицейские смогли бы забрать подозреваемых на допрос, а так как я не поймала их с поличным, то всё, что оставалось полицейским делать, это строить догадки, поэтому это дело до сих пор не закончено и продолжается.
- Как Вы сейчас относитесь к группе Мацуи?
Я сформулировала достаточно много позиций, мнений и отношения, касаемых этого человека (смеется). Когда-то все спрашивали нас: "А почему Вы не работаете с Мацуи?". Сейчас я уверена, что всегда есть шанс исправить вещи, этого и хотела моя мама. Она была настоящей женщиной и всегда очень любила учеников киокусинкай. Но когда я вижу неуважительное отношение к ней, в том числе исходящее от него – это как раз то, что и не оставляет мою душу в покое. Мама всегда очень высоко ценила учеников своего мужа - учеников Сосая. Она стремилась доверять им даже тогда, когда это доверие могло обернуться в ущерб всем нам. Она верила, что в каждом из них есть малая доля Сосая. Я думаю, что всем стоит знать, что даже после той цепочки всех неприятных событий, которые случились с ней, она никогда не отзывалась плохо об учениках, вплоть до самого дня своей смерти. Она всегда говорила: "У меня есть два рода моих детей. Первый - это мои генетические, биологические дети, второй - дети, рожденные с потом моего мужа, ученики Сосая". Я полагаю, что именно такое убеждение моей матери позволяло людям пользоваться ее добротой, она была очень добросердечным человеком.
- Почему суд признал регистрацию Мацуи товарных знаков Киокушин недействительной?
Они с самого начала никогда не были торговыми марками Мацуи. Мы выступили с обращением по поводу 6 основных торговых марок, все было принято, и регистрация была аннулирована. На самом деле есть много загадочных событий вокруг Мацуи, например, когда мы начали расследовать одну из главных составляющих торговых марок слово "Киокушин", различных по своему кандзу и дизайну. Оказалось, что оно было зарегистрировано на имя Мацуи, когда он был еще совсем мальчишкой. Мы были очень напуганы, я до сих пор не знаю, что происходит в его голове, многие иллюзии и тайны этого человека мы просто не в состоянии понять. Это почти также как будто, если бы он был представителем другой солнечной системы.
- Как Вы расцениваете значимость торговых марок Киокушина?
Это очень важно из-за правовой основы в целом и основной цели - сохранить структуру. Когда людям предоставляется свобода делать то, что они хотят, а значит всё, они будут делать всё, что угодно. Есть то, что мне не нравится относительно внимания людей к торговым маркам Киокушина: если вы, действительно, гордитесь названием киокушин, вам не следует забывать про то, что в первоначальной идеи именно оно должно было положить конец всем дракам и сражениям, нужно помнить его изначальный смысл. Самое главное, что Киокушин никогда не был брендом, а всегда служил философией Сосая. Он и был как раз тем, чем жил и дышал Сосай. Странно, что многие ученики боряться только за имя-название и совсем забывают понять жизнь через призму философии, которую это имя олицетворяет. Многие сейчас включаются в процесс обсуждения, комментируя как они соприкасались с философией Сосая, но, по-моему, это так нелепо: даже многие из учеников, которых Сосай сам тренировал, позабыли про это или только частично соотносятся со всем этим. Все боевые искусства, будь это: кендо, дзюдо или каратэ - имеют свой философский стержень. В основе их всех лежит "Путь", по которому следует идти. И прелесть их заключена в том, что все они включают в себя уровень самоанализа и саморазвития, который всегда резенирует с практическим уровнем. Но мне думается, что в случае с Киокушином, большинство людей перестали искать и познавать себя на этом уровне, который на самом деле является основным. Даже если взглянуть на философию, заложенную в Додзекун, можно осознать, что произошло и что происходит с Киокушином.
- Почему Вы решили возродить Хомбу после того, как Мацуи оставил его?
Сначала это было из-за чувства отчаяния. Мы с Сузуки видели в каком состоянии была мать: она была абсолютно опустошена, и, конечно, мы желали подарить ей надежду. Мы очень хотели, чтобы она знала, что, то самое место - Хомбу - её лично и её мужа - сохранено. Когда мы приступили к восстановлению памятного зала у Сузуки в сбережениях было только 8 000 долларов США, но на все эти деньги он приобрел ковер, картины и ветрины. В самом начале, это вовсе не был невероятный и грандиозный план по восстановлению. Это было просто то, что мы хотели сделать для мамы, чтобы она снова могла ощутить себя дома.
- Кто такой Йошикацу Сузуки?
Когда наша семья узнала, что у мамы очень серьезная болезнь, поражающая ее мозг, так называемый Цитомегаловирус, я отвезла ее в больницу для прохождения тщательного осмотра. Там нам сказали, что в таком случае медицина мало, что может сделать. Тогда я нашла мануального терапевта с очень хорошей репутацией специалиста, помогающего людям снова начать ходить, и даже лучшие бойцы, такие например, как Кацуми Хайамя, обращались к нему. В то время Сузуки работал на ставке ассистента врача. Когда я встретила его впервые, я совсем не знала, что он каратэка, хотя с 15 лет он начал свои тренировки в доджо Акира Масуда. Он был действующим бойцом до тех пор пока не присоединился к нам в 1999. Он увидел, как проходил процесс лечения моей мамы и понял, что 99% распространяющихся о нас слухах просто не соответствуют действительности. Поэтому он решил помочь нам преодолеть те трудности, с которыми мы столкнулись, и восстановить памятный зал в Хомбу. Если бы его не было рядом, я бы просто не смогла оплатить лечение матери в больнице.
- Кто такой Сусуму Миаке?
В течение многих лет он был председателем Киокусинкайкан Сосая и всегда был с ним рядом, даже впереди таких людей, как Мацуи и Мидори. После смерти Сосая он немного был с Мацуи, но потом они поссорились. Тогда же на некоторое время Миаке прекратил собственное участие в подобной политической жизни, но он всегда был добр к моей матери. И чтобы ни случилось, он всегда праздновал с ней ее день рождения в декабре. Это потому что, когда Сосай был жив, он всегда поздравлял маму в присутствии Миаке. Он продолжил работать с нами в доджо, когда в 2000 году Мацуи перестал быть Председателем Хомбу.
- Могли бы Вы рассказать о руководстве и организационной структуре сегодняшнего Хомбу?
В апреле этого года (2009), Йошикацу Сузуки принял пост Канчо в целях продвижения Киокушина в правильном направлении и его передачи нашим будущим поколениям. Он замечательный и очень усердный каратэка. Его поддержал и Сусуми Миаке как технический руководитель Хомбу. Также это было желание моей мамы, чтобы именно Сузуки занял руководящее место на пути восстановления Киокушина.
- Как Вы видите свою роль в сохранении наследия Сосая?
Мы все можем сыграть свою роль в Киокушине, так или иначе. Глубина и намерения могут отличаться в зависимости от человека, но сейчас я стремлюсь выполнить свою основную задачу - говорить открыто и утвердительно рассказывать о моих родителях и о том, что каждый из нас может сделать, чтобы стать частью всего этого. Очень часто, особенно в группах Мацуи, хотя это было инициировано Гораем, ученики не говорят Осу членам семьи (смеется). Он объясняет это тем, что мы не тренируемся! Если уровень нравственного развития таковой, то никогда не будет содуховности с Сосаем, даже если то, что тренируешь называется Каратэ Киокушинкай. На чем я настаиваю, на самом деле, очень просто, и я не понимаю, почему некоторые не могут принять этого. Я и не стремлюсь работать на них, я служу своему отцу Сосаю. Когда люди начнут подлинно почитать Сосая, тогда они разделят мои интересы. Я, действительно, не считаю себя каратэкой, но если я прийду в доджо, то поклонюсь им, потому что они очень много для меня значат, тем более, когда находятся в доджо моего отца. Их сильная сторона в том, что они были учениками моего отца, хотя я не думаю, что многие из них осознают свой выбор окончательного разрыва себя от Сосая. Можно посмотреть на то, как Киокушин распался, но люди до сих пор любят и говорят о Сосае. Мы реально можем сделать многое для него, стоит лишь объединиться.
- Если бы Вы смогли спросить что-нибудь у Мацуи, чтобы Вы спросили?
Я бы хотела узнать, кто сказал ему, что это он продолжатель Сосая по "завещанию", когда само "завещание" еще не было обнародовано. Никто из нас не знал, что подобное в принципе имеет место быть. Это большая загадка для нас, ведь, когда Сосай умер, Мацуи был не в Японии, а в Непале. Было ли это сказано ему заранее Сосаем, как он заявил, хотя мы даже не знали об этом. Я никогда не слышала ничего подобного из уст моего отца. Но независимо от этого, Умэда (один из пяти свидетелей так называемой воли Сосая) встал и объявил о праве приемственности Сосая - Мацуи, даже тогда, когда тело Сосая еще не было кремировано, что посчиталось за норму. Умэда не сказал абсолютно ничего ни семье, ни матери, до того, как устроить этот публичный спектакль. Но Мацуи даже не дрогнул, хотя это было так неестественно. Он ни разу не заговорил на эти темы, все время, повторяя: "Я не знаю". Хорошо, если ты знаешь что-то и хочешь занять стул слева от Сосая, знай абсолютно все и выполняй свою домашнюю работу, так я сказала бы сегодня.